Наталия, 71 - 1 ноября 2007 17:25

[COLOR=red]Как я выходила замуж[/COLOR]

[SIZE=-1][COLOR=red]4 [/COLOR][/SIZE] Она обняла меня, поцеловала. Именно в этот момент я зарыдала. От простых и добрых слов этой незнакомой мне женщины. Именно она была единственным человеком в этот день, который меня не унижал, не оскорблял, не упрекал, не ругал. Именно от нее я меньше всего ожидала сочувствия и понимания. Именно она преподала мне на всю жизнь урок милосердия. И с того дня мы стали с ней друзьями. И мне было иногда трудно понять, почему у большинства невесток не складываются отношения со свекровями. Мне очень повезло. У меня была замечательная свекровь.
Через полтора месяца состоялась наша свадьба. И мы уехали в свадебное путешествие. Сначала на родину моей свекрови – в деревню Коржевка в Ульяновской области. Потом на родину моей мамы и мою – в Красную Поляну. Я стала Наталией Геннадьевной Сидоренко.
Мы прожили вместе 22 года. Я не хочу подробно вспоминать события тех лет. Их было много и разных. Были светлые и темные дни в нашей жизни, были взаимопонимание и полное отчуждение. Были помощь и предательство. Было все. Не было главного – совпадения. Мы с Сашей не подходили друг другу. Ни по образу жизни, мыслей, ни по отношению к людям, ни в сексе. По воле моих родителей мы стали мужем и женой. Нас соединил страх. Меня страх перед гневом моих родителей, которые ринулись отстаивать мою честь и достоинство, потому что были уверены, что спасают меня от стыда и позора. А Саше стало страшно за свою карьеру, потому что мама угрожала написать жалобу в политотдел. Такого письма было бы вполне достаточно, чтобы он с треском вылетел из Москвы в дальний гарнизон.
А меня еще вогнали в чувство вины. Всю свою жизнь я прожила с ощущением вины перед Сашей в том, что произошло. И в том, что у меня оказалась такая странная физиологическая особенность. И в том, что попала в больницу, и произошедшее нельзя было скрыть от родителей. Но больше всего он не мог мне простить то, что я назвала родителям его имя. Вынужденная женитьба на мне лишила его возможности осуществить желание жениться на дочери маршала, с которой у него был роман. Мне кажется, что ее он действительно очень любил, потому что ей было посвящено очень большое количество написанных им стихов. Мне он посвятил только одно – о том, что про меня и для меня в его душе стихов нет.
Американский автор Нил Доналд Уолш написал в одной из своих книг, что страх и чувство вины являются главными врагами человека. Они постепенно разрушают его и уничтожают. Сначала эти слова я восприняла как простую банальность. Но, многое, вспомнив и переосмыслив в своей жизни, я поняла, что полностью согласна с этим, простым, на первый взгляд, выводом.
Страх, который оказался в основе наших отношений с мужем, и мое чувство вины уничтожили наш брак. И не только брак. Через 22 года совместной жизни Саша практически спился. Он не смог, находясь рядом со мной, реализовать свою мечту по написанию философской работы, которая была смыслом его жизни. Он стал злобным, агрессивным человеком, потому что мое чувство вины стало замечательной почвой для развития этих качеств.
Я превратилась в безрадостную, пассивную женщину, которую ничего не волновало. Мне ничего не хотелось. Я видела мир в черно-белом изображении, как в старом телевизоре, да еще с очень маленьким экраном. Я стала обидчивой, а значит больной женщиной. Я захлебывалась от своих обид на жизнь, почти на всех, с кем работала, общалась, но, прежде всего, на мужа. Теперь я понимаю, что он меня специально не обижал. Это я обижалась на все, потому что уже не умела адекватно на все реагировать. Мои болезни множились и усиливались. Потому что наши обиды рождают наши болезни.
У меня в тот период было очень много проблем со здоровьем. Уже второй раз за 43 года моей жизни мне диагностировали опухоль. Мне и это было все равно. Потому что жить так, как жила, не хотелось. А по-другому не умела. Да и не знала другой жизни. У меня была работа, которая долгое время отвлекала меня от проблем в семье и, наверное, спасала, но которая на том этапе, в 1995 году, тоже стала меня разрушать и постепенно уничтожать. Но у меня не было сил что-либо менять. Я не жила, а существовала: без любви к Богу, к жизни, к себе, ко всему, что я делала. Я была плохо смазанным и отрегулированным механизмом. Я сползала, поскрипывая, с горы. Мне все надоело. И когда меня поздравляли с праздниками или днем рождения и говорили слова «Ну что тебе пожелать?», я просила друзей: «Пожелайте мне хоть что-нибудь пожелать».

• 
• 
•