Наталия, 71 - 31 октября 2007 21:34

[COLOR=red] Мама [/COLOR]
[SIZE=-1][COLOR=red] 2.[/COLOR][/SIZE] Мама, считавшая, что ее жизнь не удалась, что все плохо, что она самая несчастная на свете, стала болеть все чаще и серьезнее. Весной 1993 я скоропалительно вышла замуж. Летом маму положили в госпиталь. После обследования нам сообщили, что у нее рак поджелудочной железы. Неоперабельный.
Маму привезли домой. Она уже почти не могла ходить. И тогда мама сказала, что хочет поехать к себе на родину – в Красную Поляну. Отговаривать ее никто не стал. Мама сказала, что приедет через месяц. Потом она рассказала, что все поняла, хотя в те годы запрещалось сообщать людям о том, что они больны раком, и поехала умирать в Поляну, чтобы ее похоронили рядом с ее мамой.
Вернулась мама через полгода другим человеком. Она замечательно выглядела, была весела и энергична. Это время она прожила в семье своего двоюродного брата, потому что не хотела жить у своих сестер. Брат был пчеловодом. Жили они на высокогорной пасеке. Мама пила козье молоко, в неограниченных количествах и во всех видах употребляла мед. А еще каждое утро принимала пчелиноматочное молочко – самый ценный продукт из всех, который вырабатывают пчелы. Горный воздух, чистая родниковая вода, природа, мед и энергетика гор излечили маму на физическом уровне. А вот ее духовное выздоровление началось после встреч с фронтовыми подругами.
Мама увидела другую жизнь: многие ее подруги жили в очень плохих условиях, без нормального жилья, многие воспитывали детей без мужей, мало зарабатывали. Они были измученными тяжелой жизнью и трудной работой. Особенно ее потрясли судьбы детей ее подруг: у кого-то сын сидел в тюрьме, у некоторых дети уже почти спились, практически никто не получил высшего образования. После этих встреч мама поняла, что она вытянула счастливый билет. Что не все в ее жизни так уж плохо. А то, что плохо, надо изменить.
Во-первых, мама заявила о фактическом разводе с отцом. Они жили в отдельных комнатах. Даже вставили в двери замки. Мама перестала папе готовить, стирать, убирать в его комнате. Когда я приезжала в родительский дом, мне было сначала жутко и больно видеть все происходящее. Но потом я привыкла даже к тому, что, когда мы садились за стол, каждый угощал меня своими блюдами: мама необыкновенно вкусным борщом, а папа необычайно невкусной гречневой кашей. В этот период меня наконец-то перестали использовать как судью, который по итогам разбирательства дела обязательно должен вынести обвинительный приговор: или папе, или маме. А ведь этот непосильный судейский груз по инициативе своих родителей я несла больше десяти лет. И я никак не могла понять, почему именно меня родители назначили судьей в своей семейной жизни. Но так было.
Во-вторых, мама начала достаточно много работать и добилась полной финансовой независимости от папы. В Реутове она освоила профессию мастера по вязанию на машинке. Когда мы переехали в Москву, она не вязала. Но в этот период она достала машинку и стала много и успешно работать. У нее появилось много клиентов. Она стала зарабатывать очень приличные деньги. Среди ее заказчиков появились директора магазинов, и мама с легкостью доставала любой дефицит, а дефицитом в 80-х годах стало уже почти все.
Она стала хорошо одеваться. Следила за собой. У нее была замечательная фигура. Всегда с прямой спиной, стройная, подтянутая, обязательно с прической и бантиком на голове и в туфельках на каблучках. Я стала узнавать другую маму.
В этот период произошел один эпизод. Моему сыну было четыре года. Мы приехали поздравить родителей с 23 февраля. Демьян поздравил дедушку.
-А бабашку, - сказала я.
- А почему я буду поздравлять бабушку. Она не солдат.
- Как не солдат? Мы же тебе много раз говорили, что бабушка самый настоящий солдат. Она три года была на войне.
- А если она солдат, то где ее медали? Нет медалей – значит не солдат.
Мама вышла из комнаты и тихо заплакала. В конце 44-го ей было не до бумаг и не до медалей. В последующие годы тоже. Она очень редко рассказывала посторонним людям о своей фронтовой юности, потому что не могла переносить обвинения в адрес девушек-фронтовичек в доступности и неразборчивости. Она не задумывалась над тем, что удостоверение участника войны может быть полезно. Ни папа, ни мама за всю жизнь не воспользовались льготами участников войны.
Мы, дети, хорошо знали жизнь нашей мамы, и нам не нужно было подтверждений ее участия в войне. А вот внукам уже потребовались. 35 лет прошло после окончания войны, но невольно маленький ребенок дал понять, что новому поколению нужны документальные доказательства. Нужны не маме, нужны не ее детям, нужны ее внукам и правнукам.
Я обратилась за помощью к коллегам в отдел административных органов. В Подольском архиве нашлись все необходимые документы. И к 9 мая 1979 года мама получила удостоверение участника войны, медали, орден. Она надела награды, и тогда Демка сказал, что теперь он видит, что его бабушка настоящий солдат.
Когда отмечали очередной День победы, а в нашей семье это самый любимый и почитаемый праздник, Демьян приехал на своем серебристом Мерседесе и отвез бабушку на Поклонную гору.
Она шла в курке, застегнутой почти на все пуговицы. Мама всегда плакала в этот день. Но была торжественно красива и горда, как положено победителю в великой битве. Маме стало жарко. Я помогла ей снять куртку. И на ее строгом костюме засияли награды. В это время к нам подбежало несколько молодых людей. «Как, – спрашивали они.- Вы тоже воевали? Не может быть! Вы такая молодая и красивая. Можно мы Вас сфотографируем?».

• 
• 
•